ЖИТЕЙНАЯ ИСТОРИЯ

Андрей Антипин

ЗАДЕЛЬЕ

Повесть вторая

Продолжение

Рудниковское предприятие по добыче угля давно была уже не та организация, в которой в своё время трудился Колымеев и откуда ушёл на пенсию. Теперь, как и все прочие бывшие советские организации, эта называлась витиевато: ОАО

«Н-й гипсовый карьер». Как и прежде, правда, существовали горный цех и цех погрузки, склад, электроподстанция, «Взрывпром», но ладный, по современным меркам скроенный директор, которого Палыч и старуха знали ещё помощником младшего конюха, развернулся вширь и вдаль, в черёд взял на себя обязанности райпо, в черёд откупил «Маслопром» и вот замахнулся перетряхнуть зажиревшее комхозовское начальство. То, в свою очередь, заняло активную позицию и накатало на Бажигеева кляузу. Всем посёлком стали ждать ответа. В это время комхозовские работники, снуя по домам, драли горло за директора Плишкина, но удача в народе была не на его стороне. Один год задыхался комхоз в бремени налогов, с наступлением зимы бессрочно замерли котельные, люди остались без тепла, но, однако же, невзирая на видимую поруху, из комхоза сыпались и сыпались в почтовые ящики квитки на уплату коммунальных услуг. Тем более раздражали эти частые напоминания, что Плишкин «решением коллектива» обязал жителей, не имеющих подводов холодной воды, ежеквартально платить двести рублей за пользование поселковыми колонками, до того предоставляемыми бесплатно. Вскоре, однако, на всё тех же паевых началах Бажигеев подвизался помочь комхозу, совсем плату за колонки не упразднил, но крепко сбавил - до шестидесяти трёх рублей в квартал. Помня об этом, плишкиным представителям не доверяли, свой голос Плишкину отдавал тот, у кого зад был обогрет с комхозовского бока.

Известия об этом, в всплесках тонких смуглых рук живописуемые цыганкой, раскрыли старухе глаза на настоящие причины остановки работ.

- Ну, будет дело, попомни моё слово! - Августина Павловна, и без того не сильно-то стремившаяся к выдаче сбережений, с уходом Ларки наново обмозговала ситуацию и решила дождаться окончания затеянной катавасии.

Раз или два приходил Чебун, с матерком сообщая старухе о непредвиденных тратах, само собой, в первую очередь ударяющих по его карману.

- Всё, танки в Праге, - загадочно говорил Чебун. - В субботу буду боровка колоть, сдам в рудниковскую столовку, рассчитаюсь с ними, дармоедами!

- Дак ты же говорил: некастрированный боровок-то?

- Интеллигенты всё сожрут!

Рассказы Чебуна больше того укрепили старуху в избранном курсе. Кроме того, старуха прослышала, что ни Акиньшины, ни Мадеевы никакой платы не вносили, а новость об этом, как коровью струю по ветру, развеяла Упорова.

В один из вечеров в дверь Колымеевых постучали. К удивлению старухи, из сенцев раздался голос Алдара. Одетый в вечернюю тёмную рубаху и чистые домашние штаны, он ещё с порога заявил:

- Тётя Гутя! Уговор: не ругаться! - Алдар замешкался в тёмной прихожей (старики сидели в зале, свет в других закутах из соображений экономии был выключен). - Где у вас выключатель, ёлки-палки?!

- Справа от двери!

- Я не ругаться пришёл, тётя Гутя! Прошлое, как говорится, забыто...

- Ты бы ишо ругаться со мной удумал! - буркнула из зала старуха, когда свет стараниями старика наконец загорелся и стало возможным видеть нежданного гостя.

Бурят в нерешительности остановился посреди прихожей и как будто бы гадал: идти дальше, в зал, где возлежала на диване старуха, или подождать, что скажет хозяйка.

- У меня дело к вам, - деликатно сказал Алдар, оглядываясь по сторонам, и добавил поспешно, запоздало здороваясь с Палычем за руку (он ждал от него мужского вспоможения в разговоре с гонористой старухой) - И к дяде Володе.

Старуха щёлкнула кнопкой телевизора. Направляясь в кухню, где от роду родов решались все важные дела, сердито отозвалась:

- Какое у нас с тобой может быть обще дело?!

Августина Павловна не знала, зачем пожаловал бурят, но то, что не она к нему, а он к ней пришёл и теперь томился от волнения, льстило её сердцу. Старуха даже раздобрилась и предложила чаю, чего бы, конечно, никогда не сделала, зная предмет последовавшего разговора.

- Нет, спасибо, тётя Гутя! - Алдар, подумав, присел на табуретку, услужливо пододвинутую старухой.

- Ну, не хошь, как хошь! - не слишком огорчилась Августина Павловна, вспомнив, что свежей заварки не было, а та ошара в термосе, что она пятый день заливала поутру кипятком, вряд ли бы порадовала соседа. - Сытого гостя, говорят, привечать легше! Дак какое, говоришь, у тебя дело ко мне?

Алдар замялся. Но помалу язык его развязался, и Августина Павловна, немея сердцем, услышала из уст бурята свою судьбу, на скрижалях истории написанную расторопным бухгалтером. Что Упорова настропалила Алдара, старуха поняла сразу, сам бы он вовек не решился. Речь шла обо всё той же теплотрассе, правда, дело повернулось удивительным образом.

- Тётя Гутя, - доказывая своё, бурят горячился, хотя его слов никто не опровергал. - На дом - на четырёхквартирный дом! - то есть на четыре семьи, правление комхоза возложило - возложило! - обязанность выплатить... сорок тысяч рублей.

- Сколь?!

- Со-о-рок! То есть по десять тысяч на семью. - Алдар перевёл дыхание. - Теперь-то понятно?!

- Понятно, не кричи. Мы это понимаем, не совсем из ума выжили с Колымеевым. Ты вот что мне, дружок, скажи: мы все должны платить по десять тышь - или как?! Я не пойму.

Убеждая в своём неведении, старуха искусно лгала. Бурят это понимал, но пойти на попятную не мог, тем паче старуха то острым взглядом, то колючим словом точно подталкивала его к неминуемой пропасти. А старуха, верно, давно сообразила, куда клонит Алдар, если взять в усмотрение, что у Колымеевых своё - печное - отопление... Понимал это и старик, не в силах смотреть в голубые врущие глаза соседа. Но они, точно намагниченные, постоянно искали его ускользающего взгляда. Коря себя за слабость, Палыч отвернулся к выбеленной стене, вниз к полу от печной заслонки перерезанной саженной полоской воды, которая сквозь дыру возле трубы набежала во время дождя.

- По десять тысяч, тётя Гутя! - пожимая плечами, говорил бурят. - Это же не я придумал, дядя Володя! Бажигеев сказал - оп! - а тут, хочешь не хочешь, а плати.

Слушая бурята, старуха мучительно соображала, откуда могли возникнуть такие цифры, тогда как дело меж Бажигеевым и Плишкиным ещё не решено, а до того комхоз установил плату по шесть тысяч с квартиры.

- А с чего, слушай, цифра подпрыгнула? - поправив на переносье очки, спросила Августина Павловна. - Помнится, по шесть тышь запрашивал комхоз?

Алдар, точно того и ожидал, подвинулся раскрасневшимся лицом к лицу старухи, переходя почти на шёпот:

- Так вот в чём и дело, тетя Гутя! У них... а-а! - махнул рукой. - Сожрали, можно сказать... Почти дело решённое. Придёт Бажигеев - ему чё? Своей выгоды искать надо, даром, думаете, он подвязался?

- Нет, а почему мы вообще-то должны платить? - по примеру бурята пожимала плечами старуха, до поры отруливая в сторону в этом щекотливом вопросе. - Которы трудящи и не ханыги, которы плотят каждый месяц квартплату? Вот вы, например. Есть у вас задолженность по воде, по отоплению?

- Откуда, тёть Гуть?! Тамара каждый месяц деньги платит. - Алдар излишне горячо стал уверять, что они не неплательщики злостные, как будто старуха настаивала на этом. - Да же, дядя Володя? Скажи, было, чтоб у нас свет или воду отключали за неуплату?!

- Не, не было! - согласился старик, усилием воли отрывая взгляд от стены. На округлившиеся глаза Алдара он смотрел, как на электросварку, прищурившись, чтоб не ослепнуть. - Всегда платите. Хозяйство, то-другое... Выйдешь когда, а у вас лампочка над крыльцом горит. Утро, светло, а она всё горит...

- Это Дашка, наверное, забывает выключить, - вдохновлённый словами старика, преобразился бурят. - Я ей сделаю, дядя Володя, она у меня быстро, наперёд помнить будет!

- Бить-то, вроде, зачем? - Старик пожалел, что упомянул про лампочку, которая, верно, день и ночь горела над крыльцом Упоровых, правда, не прогрызая в их бюджете дыры, ибо шнур от неё воровским способом тянулся не в квартиру, а к общему счётчику энергорас-пределения.

- Я тоже об этом говорю! Всегда платят, - кивнула старуха. - Мы также с Колымеевым каждый месяц вносим, дак почему же нам платить? Будь ты хоть Плишкин... да хоть кто! Нанялся - продался! Или это не ихна обязанность - трубы новы класть?

- Так вот! Я, тёть Гуть, о том же: почему мы должны? Придёт этот Бажигеев... Новая метла всегда шибко метёт! Но, с другой стороны, если без отопления - тоже как-то...

- Не говори: без отопления как?! Замёрзнешь. И Плишкин не отогреет. Ладно, у кого бойлеры есть в подполье, Алдарушка! Дак у нас ни у кого здесь нету их...

После этих слов старик не знал, куда деться от стыда. Старуха выжидательно подбоченилась, а бурят суетливо бегал глазами, уловленный на один из ей хитрых крючков.

- Может, они чё перепутали, - коль скоро молчание затянулось, робко предложил Палыч. - Сидят в конторе, дак голова пухнет...

- Жди, перепутали, ага! - переводя тяжёлый взгляд с бурята на Колымеева, осмеяла старуха. - Не понял: десять тышь клади на бочку! Так, сосед?

- Но, - вяло согласился Алдар.

Августина Павловна, получив утвердительный ответ, решительным образом обратила разговор к главному предмету, то есть к деньгам, платить которые в означенном размере она при всяком раскладе не собиралась.

- Вот скажи, - присаживаясь к столу, дружелюбно поинтересовалась старуха. - У нас своё отопление. Так? Дак нам теперь тоже с вами одинаково платить? Нам-то она, эта теплотрасса, постольку поскольку...

- Нет, тётя Гутя! - Алдар приподнялся. - Я, что ли, это придумал? Ба-жи-ге-ев сказал...

- Разве Плишкин говорил, что вот вы, Колымеевы, уплотите десять тышь наравне с Упоровыми и с другими? Это у вас новость, а мы со стариком не слышали даже. Когда это говорили?

- Дак мы, что ли, одни должны платить?! Они ж не будут проводить в полцены! Вы когда собственное отопление проводили, должны были за свой счёт отрезаться от Шаповаловых и Акиньшиных и по новой состыковать трубы в других уже местах. А вы перекрыли свою квартиру - и всё, другие трубы пустили у себя... Согласитесь, тётя Гутя? Так теперь нам самим надо резать да по новым гнёздам пускать... это ж сколько мороки! Они ж всё равно будут ваши старые трубы вытаскивать...

- Ну не столь и много делов! Долго ли перекинуть в другу квартиру?

- Морочно, вообще-то, Гутя, - прикинув мужским взглядом, не утерпел и сказал старик. - Там и у Акиньшиных и вот у них, Упоровых, перестраивать маленько надо... Так-то запурхаешься...

Старуха замолчала.

- Так в чём и дело, дядя Володя! - благодарно встрепенулся бурят. - Так-то бы мы... я разве стал бы против? Да ради Бога! Нам же, с другой стороны, лучше: вместо одной половины дома по двум бы половинам горячие трубы шли...

- Ну, проводите! Либо у вас капиталов нет?

- У них не предусмотрена дэ-кон-струкция подводов! - внушительно, как гвоздь вбил, и чеканно произнёс бурят. - По плану они заменяют старые трубы, так, как они шли сначала, - и всё... Я же разговаривал с этими рабочими...

- Я не отговариваюсь платить, но давай-ка, дружочек, рядить по-честному. Вам отопление нужно?

- Ну?

- Нам - нет. Заявляю ре-ши-и-тельно! Хоть ты что говори и про планы и прочее. Как видишь, печно есть... Теперь: вам холодна вода нужна?

- Ну?!

- Имей в виду, што я даже не говорю ничего, хотя у вас и хозяйство какое, и огород, и вообще... А нам со стариком много надо ли? Полить только летом, а зимой и на дух не надо... Дак за подвод для холодной воды платить я буду - само собой, не всю сумму, потому што мне за обои квартиры платить... тоже... Это как получается? - Старуха поправила очки. - Я чё-то запурхалась с этими вычислениями, не пойму, чё и как...

- Ну, как? - Старик насмелел и приковылял к столу, вокруг которого кипело собрание. Скрывая в улыбке волнение, он, тем не менее, смело смотрел на бурята, притихшего на табуретке. - Сорок тысяч на четыре квартиры... Так я понял?

- Так-так, Володя, - забыв про короткую перебежку Колымеева на сторону врага, старуха пальцем ткнула в середину столешницы, словно в военно-стратегическую карту, на которой просчитывала ходы секретного наступления. - Давай, у тебя голова ничего себе, мало што необразованна. Щитай, а то они нас опять облапошат...

- Это - ладно, - сказал Палыч.

- Не перебивай...

- Мг-мг...

- Сорок тысяч делим...

- Ну, по десять на семью! Говорили уже. Ты щитай, сколь нам платить надо, когда нам подвод для воды - и только...

- Десять тысяч - да? Так... Ёкко санай! Пять тысяч нам платить, Гутя!

- Это - как? - без того круглые от удивления глаза бурята ещё больше округлились. Алдар с тоской вспомнил о Тамаре, которая ждала его дома. - Нам тогда сколько платить с Тамарой?!

- Десять и платите, - подсказала старуха.

- Пятнадцать - с чего десять?! - старик толкнул старуху в бок. - Если определили по двадцать тысяч на две квартиры, значит, Мадеевы платят - десять, Акиньшины - десять...

- А Упоровы, как козлы отпущения, - пятнадцать, да?! За себя десять и за Колымеевых пять?! - бурят в волнении сузил глаза. - Славно подсчитали, что и говорить!

- А как ты хотел?! - распетушилась и старуха. - Чтобы мы наравне с вами платили, когда нам это отопление... Оно же у вас в квартире, не у нас же!

- Ба-жи-ге-ев ска-зал, а не я! Идите к нему и разбирайтесь!

- Нет, погоди, дружок, - старуха задержала бурята за рукав. - Это уж вы как-нибудь сами разбирайтесь, что там Плишкин сказал и кому сколь платить! Я пять тышь как-нибудь уж заплачу - не отка-азываюсь, но ходить по ним, по кабинетам... Я - Ветеран труда, он, - старуха указала на старика, - почти што тоже... И мы будем бегать, узнавать?! А это не хочете?!

Бурят дули не хотел.

- Тёть Гуть! Будь что будет, да? Но только не обижайтесь потом...

- Ты меня пугать, сволочь?! - затряслась старуха и по горлу тяжёлым камнем прокатился желвак. - Да буть ты неладен! Пошёл вон из моего дома!

Из свежей районки стало известно: Бажигеев всё ж таки взял верх над Плишкиным и под собственным контролем ведёт застопоренные работы до окончания. После этих вестей Августина Павловна направилась уже не в комхозовскую, а в рудниковскую контору внести необходимый пай. Однако с рудника её поворотили в комхоз, продолжавший заниматься сбором налогов, уже под патронажем Бажигеева. Там, не вступая в выяснения причин оплаты, Августина Павловна покорно внесла пять тысяч рублей, оговорив, что услугами центрального отопления они не пользуются и вносимая сумма денег предназначена для ремонта подводов холодной воды.

- Будем с водой, Володя. Не переживай... - придя домой, поспешила заверить старуха. - Там есть ишо на полив?

- Есть полбочки...

- Разве што Чебуновых-ребятишек попросить привезти раз-два с колонки? Разбомбили трассу, уж хоть бы скорее делали...

И в срок - и это был «свой» срок, поскольку в установленные сроки шарашка-монтажка не поспевала, - новая труба заблестела под свежеокрашенным по этому поводу порожком Колымеевых. Старик законопатил и обил фанерой развороченные в углах дыры, тележкой вывез на мусорище хлам и лопатой сровнял дорожку через спешно, где с яминами, где с глыбинами, засыпанную теплотрассу. Во всём посёлке виднелись такие, точно плугом проведённые борозды, затягиваемые устремлённой на свежее рушище полынью. А там, сначала пробно пискнув в трубе, заколотилась в железном нутре долгожданная вода, о чём копошившаяся на кухне старуха, мельком глянув в окно, догадалась в том числе и по тем вёдрам, что Алдар выносил в огород.

- Посмотри, Володя, кажись, воду дали. Этот гад уж носит ржаву воду, трубы чистит, чтоб не забились потом...

После разговора с Алдаром отношения Колымеевых с соседями резко усугубились. В комхозе старуха узнала, что Тамара внесла какие-то деньги - но сколь числом? Таинственная сумма не особенно тяготила воображение, ибо своё старуха отдолила и считала себя в расчёте с миром. Казалось, жизнь встала на рельсы и потекла по размеренному порядку, который порушило строительство, но скоро пришлось расстаться с этими пацифистскими настроениями.

Продолжение следует.