Подводные течения зеленого моря тайги,
или Несколько взглядов на современный лес

Бескрайнее море тайги, русский лес, воспетый поэтами. Издревле человек с благоговением и трепетом относился к лесу, потому что он давал пищу и кров, согревал в ненастье. Сегодня отношение к лесу, скорее, потребительское.Оно и понятно: правит бал прагматичный век. Однако оставим философию в стороне и окунемся в проблемы, связанные с сегодняшним состоянием дел в лесном хозяйстве.
      Необходимо сразу заметить, что понятие «лес» только для дилетанта - нечто единое целое, специалисты же четко разделяют его на лесное хозяйство, лесоустройство, лесную промышленность. Разница между ними такая же, как, например, в агропромышленном комплексе между посевными полями, семенами, агротехникой, выращенной продукцией, ее переработкой и реализацией. Отличие лишь в том, что в лесу все менее наглядно, оттого и менее понятно для лиц непосвященных.

ВЗГЛЯД ПЕРВЫЙ: МЫСЛИЛИ О РЕФОРМЕ, А НАРУБИЛИ ДРОВ

Государственная лесная служба была создана еще в восемнадцатом веке. Для защиты корабельных рощ от бессмысленных рубок Петр I создал лесную стражу и специальную государственную службу. Так, почти триста лет назад был заложен принцип «постоянного и неистощительного пользования лесом». На протяжении веков законы о лесопользовании видоизменялись, дополнялись в соответствии с требованиями времени, но принцип эффективного использования оставался неизменным. Сохранила свою автономность лесная служба и после революции 1917 года. Когда в 1957 году лесное ведомство было передано в управление совнархозов, стала очевидной пагубность такого решения: лес уничтожался быстрее, чем успевал восстанавливаться. В 1965 году Министерство лесного хозяйства РСФСР было снова восстановлено. До 2000 года государственная лесная служба претерпела несколько преобразований, оставаясь, тем не менее, самостоятельной структурой до того времени, когда, став президентом, В.В. Путин одним из своих первых указов ликвидировал Федеральную службу лесного хозяйства. Кто только ни ведал с той поры лесным хозяйством: и Министерство природы, и Министерство сельского хозяйства. Вняв мольбам специалистов, в 2008 году Рослесхоз был подчинен напрямую правительству, но ненадолго. Вскоре управление лесами было передано на региональный уровень. Сегодня в Иркутской области управление государственным лесным фондом осуществляет Агентство лесного хозяйства Иркутской области, а за промышленное освоение лесных ресурсов отвечает Министерство лесного комплекса региона.

Принятый в 2006 году Лесной кодекс сделал практически неэффективной организацию полноценного лесного хозяйства, и, как говорят многие специалисты, не один десяток лет работающие с лесом, создал идеальную среду для развития коррупции. Результат не заставил себя ждать. Многочисленные сообщения о незаконных вырубках леса, пожарах – это видимая сторона несовершенства существующего законодательства. А сколько скрыто от глаз и проявится гораздо позже, когда продуктивные массивы, где можно было заготавливать деловую древесину, превратятся в заросли низкосортных пород.

Когда кодекс только принимался, специалисты в один голос твердили, что он не годится в качестве основы для развития лесного хозяйства: воспроизводства лесных ресурсов, повышения продуктивности и устойчивости лесов, сохранения их средообразующей и природоохранной роли. Сейчас в этом убедились практически все, и в Лесной кодекс понемногу возвращаются положения, проверенные практикой и зарекомендовавшие себя на протяжении долгого времени. Чтобы подстегнуть правительство вернуть все на круги своя, понадобились страшные прошлогодние пожары, когда москвичи в полной мере испытали на себе разгул огненной стихии. Вот только вокруг того, что от смога и дыма практически ежегодно страдают миллионы жителей не только Подмосковья, но и огромной территории Сибири и Дальнего Востока, центральные средства массовой информации шумихи не поднимают.

Одним из новшеств Лесного кодекса 2006 года было разделение некогда единой государственной структуры – лесхозов – на лесничества и лесхозы. Лесничества являются бюджетными учреждениями, за ними закреплены охранные и контролирующие функции.

За Усть-Кутским территориальным лесничеством закреплено 4535125 гектаров лесов, в его состав входят девять участковых лесничеств, из них только 30% отданы в аренду, а 70% - незакрепленные, то есть за них в полной мере ответственность несет государство. При этом согласно Лесному кодексу от 2006 года в лесничествах упразднены должности… лесников. А ведь на них держалась вся работа: они обходили свои участки, знали все их особенности, а в случае необходимости, например, пожара, могли подсказать, как быстрее добраться до очага возгорания, где проходимые места для техники, а куда, наоборот, с техникой соваться не стоит – утонет в болотистой местности. Лесники были просто незаменимы в деле охраны лесов, в том, что касается лесозаготовительной деятельности, они могли контролировать лесорубов, не позволяя им рубить больше, чем разрешено. И браконьерам не давали разгуляться именно лесники. Кому из законодателей, готовивших и принимавших новый Лесной кодекс, пришло в голову сократить эту должность? Неужели действительно, когда в законы закладывается принцип сиюминутной экономической выгоды, здравый смысл молчит? А как же долгосрочная перспектива, какими потерями обернется пресловутая оптимизация завтра? Эти вопросы, похоже, правительство страны и законодателей не волнуют. Как говорится, пока гром не грянет…

Лесхозам повезло еще меньше: правительство отпустило их на вольные хлеба, лишив достаточного финансирования и обязав самостоятельно добывать средства на свое существование, не создав для этого никаких условий.

Эта структура была и остается государственной. Правда, до 2007 года в ее обязанности входили контролирующие функции, но затем законодатели почему-то решили, что этим должно заниматься только лесничество. Теперь работники лесхозов не вправе следить за тем, как арендаторы хозяйничают на закрепленных за ними участках, не могут наказать их за нарушения. Но это не единственное изменение, коснувшееся некогда полностью государственной структуры – лесхозов. Теперь это полугосударственные, полукоммерческие предприятия, которые вроде и созданы для государственных нужд, но в то же время рассчитывать на полное государственное обеспечение, как прежде, не могут, потому как получили право зарабатывать сами.

И лесхозы зарабатывают. Занимаются лесохозяйственными работами, заключая договоры с Агентством лесного хозяйства, согласно госзаказу рубят перестойный, поврежденный вредителями и болезнями лес, проводят так называемые санитарные рубки. Если нет своих заготовительных мощностей, лесхоз вправе привлечь подрядчика со стороны. Заготовленную древесину позволительно реализовывать, и вырученные средства тратить на собственное развитие, содержание штата и проведение всех работ по охране и защите леса. Идиллия, пока дело касается только теории. На практике, как в той поговорке: гладко было на бумаге, но забыли про овраги. Например, древесина от санитарных рубок не может быть высокого качества, поэтому и спрос на нее ограничен. Но даже ее лесхоз не сможет отправить потребителю, потому что ему не по карману аренда железнодорожных вагонов.

Всем имуществом, которое есть у лесхозов (здания, сооружения, земля), они владеют на правах оперативного управления, переданных от областного Министерства лесного хозяйства.

Вот уже два года государство держит лесхозы на голодном финансовом пайке. Это называется оптимизацией расходов. В 2006-м государство выделило несколько единиц спецтехники Каймоновскому лесхозу для тушения пожаров, а на календаре - 2011 год. Сколько еще лет должно пройти, чтобы государство снова раскошелилось на приобретение спецтехники, не скажет никто. Но для успешной работы Каймоновскому лесхозу на содержание ПХС только в пожароопасный период необходимо порядка четырех миллионов рублей. Кроме того, лесхоз должен круглогодично содержать руководителей ПХС, водителей. Найти специалистов практически невозможно: молодые люди, окончившие вузы, неохотно идут работать в лесхозы по причине низкой зарплаты. Даже расчет за тушение пожаров приходит после выполненных работ, и после того, как предприятие докажет, что понесло расходы. Принятие нового Лесного кодекса только ухудшило работу лесхозов. Раньше было заложено государственное финансирование на содержание пожарно-химической станции, на тушение пожаров. Сегодня у лесхозов часто не хватает собственных сил на борьбу с огненной стихией, и здесь во многом спасает объединение усилий с теми же арендаторами, лесничеством для тушения огня в незакрепленных, то есть государственных, лесах.

Территория Каймоновского лесхоза – полмиллиона гектаров леса, в штате числится около ста человек. Несложно посчитать, что на одного человека, включая административно-управленческий и хозяйственный отделы, приходится почти пятьсот гектаров тайги, местами абсолютно непроходимой. Как в таких условиях можно эффективно осуществлять защиту?

ВЗГЛЯД ВТОРОЙ: ЧТО ПОСЕЕШЬ

Наши предки отлично понимали, что ценные породы хвойных деревьев: сосна, лиственница, кедр - растут медленно, подвержены различным болезням, поэтому на первых порах нуждаются в особом уходе и защите. Если этого нет, молодую хвойную поросль просто заглушит быстро растущий осинник. Нет, хвойные леса, конечно, не исчезнут, но такие деляны в будущем не будут представлять никакого интереса для промышленной заготовки.

«Мы не можем ждать милостей от природы». И в отношении леса это выражение актуально как никогда. В европейской части России давно привыкли к лесным посадкам, рукотворные леса практически ничем не отличаются от своих диких собратьев. Но, если присмотреться, нетрудно заметить, что хвойные деревья растут ровными рядами. В Сибири без посадок также не обойтись, они производятся на местах бывших промышленных рубок и гарей. Лучший вариант воспроизводства лесов – это сосредоточить весь процесс от заготовки семян, выращивания саженцев и их посадки в одних, государственных, руках, например, тех же лесхозов. Сегодня этим занимаются все: и лесничества, и лесхозы, и лесозаготовители. И все находятся в одинаково сложном положении. Если лесничества и лесхозы заготовят семена и вырастят рассаду в количестве, большем, чем им требуется, не факт, что смогут реализовать ее лесозаготовителям, и неизбежно понесут убытки. Саженцы хвойных можно пересаживать только до трехлетнего возраста, потом они просто не приживаются, семена также имеют короткий срок всхожести. Лесозаготовители привыкли считать деньги и ищут, как восстановить лесоделяну подешевле, поэтому стараются обходиться своими силами. Для крупных лесозаготовителей, возможно, это хорошо, но мелким предприятиям такая деятельность зачастую в убыток. Однако деваться некуда, ведь приобрести семена и саженцы негде. Конечно, выход в данной ситуации можно найти в договоренностях между лесничествами и промышленниками, но, к сожалению, все договоренности в России, которыми пытаются восполнить прорехи в сегодняшнем законодательстве, заканчиваются взяточничеством.

ВЗГЛЯД ТРЕТИЙ: ЧТО СГОРИТ, ТО НЕ СГНИЕТ

Охрана лесов – тема многогранная. Парадокс, но лучшим защитником леса и злейшим его врагом был и остается человек: все зависит от того, какие у него намерения. Лес нуждался в защите всегда, и не только от несанкционированных рубок и пожаров. Лес нуждается в защите и от насекомых-вредителей. Однако больше всего вреда ему приносят огонь и так называемые браконьеры. В последнее время этот список пополнился еще и «черными» лесорубами.

Пожары случались всегда. И во все века на борьбу со стихийным бедствием вставали все - от мала до велика. Времена изменились, неизменным осталось одно: основной причиной возникновения пожаров является человеческая, в иных случаях просто преступная, небрежность.

В тушении пожаров участвуют все, кто хоть как-то принадлежит к лесной отрасли. Тушат лесничества, лесхозы, лесозаготовители, жители населенных пунктов, чьим домам угрожает огонь. Со стихией борются в силу своих средств, способностей и возможностей. Иногда подключается и МЧС, правда, только в том случае, когда огненная лава окончательно выходит из-под контроля и уничтожает все живое вокруг. Складывается впечатление, что функции МЧС как раз в этом и заключаются: не упустить момента и появиться на сцене событий с той лишь целью, чтобы вовремя доложить куда следует, что дело сделано, а если нет, то аргументированно доказать: они в этом не виноваты.

Казалось бы, имея такие самолеты-амфибии, которые МЧС время от времени демонстрирует народу и регулярно отправляет на борьбу с пожарами за границу, суперсовременные спутниковые системы мониторинга, сообщения о пожарах должны давно перейти в разряд незначительных сообщений, что где-то что-то вспыхнуло, было быстро обнаружено, локализовано и погашено. Возможно, так оно и есть в государствах, где приоритетными являются интересы собственных граждан. Но там, где жизнь протекает под девизом: «Все лучшее на экспорт в обмен на валюту», местному населению приходится мириться со смогом, сгоревшими домами и так далее.

И здесь также следует различать, что пожары случаются и в так называемых арендованных лесах, закрепленных за лесозаготовительными предприятиями, и в незакрепленных, принадлежащих государству. В первом случае все понятно: с огнем должны бороться арендаторы за счет собственных средств. Тушением пожаров в государственных лесах должны заниматься лесничества и лесхозы. И здесь все зависит от того, как осуществляется финансирование тушения очагов возгорания и от наличия у лесхозов и лесничеств необходимой техники. Поскольку все это в постоянном дефиците, лесничества и лесхозы вынуждены идти на поклон к тем же арендаторам. А теперь зададимся вопросом: захотят ли лесничества при таком положении вещей идти на откровенную конфронтацию с арендаторами, если обнаружат, что те нарушают договор аренды? Вряд ли, ведь завтра снова придется идти к ним же с протянутой рукой. В этой ситуации компромисс более приемлем для конкретных сторон, хотя он часто и идет вразрез с государственными интересами. Но упреки, очевидно, следует бросить в первую очередь тем, кто сделал лесничества и лесхозы заложниками непродуманных законов.

ВЗГЛЯД ЧЕТВЕРТЫЙ: ЛЕС РУБЯТ – ЩЕПКИ ЛЕТЯТ

Принимая новый Лесной кодекс, наши законодатели, очевидно, ориентировались на опыт зарубежных стран, той же Финляндии. Там основной упор делается именно на арендатора, который берет в свое распоряжение участок леса и осваивает его как рачительный хозяин, вместе с тем без разрешения лесничих он не имеет права срубить хотя бы одно дерево. И лесовосстановление там также происходит за счет арендаторов, но и опять же под присмотром государственных лесных структур. Но Финляндия не Россия с ее огромными территориями. Здесь в аренде находится лишь незначительная часть лесов.

Как говорят специалисты, взять в аренду лесоделяну не представляет особого труда. Лесозаготовитель, присмотрев участок, обращается в Агентство лесного хозяйства с заявкой, лесничество выдает справку, что участок не имеет никаких обременений (не принадлежит другому арендатору, не находится в зоне заповедника или заказника и так далее). И, выиграв аукцион, можно заняться лесозаготовкой. Однако это опять же теоретически. А практика, к сожалению, часто идет с нею вразрез.

Чтобы выставить участок на аукцион, необходимо подготовить надлежащую документацию, стоимость пакета, в среднем, около трехсот тысяч рублей. Теоретически, документы должны готовить в Агентстве лесного хозяйства, но поскольку денег у государственных структур, как всегда, не хватает, заинтересованные лесопромышленники идут на то, что сами оплачивают предпродажную подготовку. Однако если потенциальный арендатор выполнил все необходимые условия, это еще не гарантирует ему победы в аукционе. На данный участок может найтись другой желающий, тем более, что ему уже не нужно тратиться на тот же пакет документов, а просто, заявив на аукционе большую цену, выиграть его. Маленькая деталь: деньги, потраченные арендатором на сбор предпродажного пакета документов, ему не возвращаются, поскольку по закону считаются предпринимательским риском. Конечно, выигравшая сторона может вернуть потраченные средства, а может и не вернуть: все зависит от доброй воли конкурента.

Но даже не это больше всего волнует лесозаготовителей, а то, что современная форма проведения аукционов и существующие законы дают широкое поле для коррупции.

Чтобы участвовать в аукционе, раньше арендатору необходимо было предоставить документы о наличии необходимых мощностей для заготовки и переработки леса. Теперь этого не требуется, достаточно зарегистрироваться в качестве лесозаготовительного предприятия. Выиграв аукцион, также необязательно заниматься лесозаготовкой, достаточно вовремя и в полном объеме платить арендную плату. В таких условиях люди с деньгами могут хоть сколько выигрывать аукционы, до бесконечности взвинчивая цены, а потом сдавать те же участки в субаренду тем, кто действительно занимается лесозаготовкой и кто вполне законными способами поставлен перед выбором: хочешь – работай, не можешь – закрывайся. И закрываются. Или переходят в разряд «черных» лесорубов.

ВЗГЛЯД ПЯТЫЙ: ЧТО МОГЛО БЫ БЫТЬ, НО ТАК И НЕ СБЫЛОСЬ

По своим запасам лесосырьевая отрасль в Иркутской области вполне могла бы соперничать с добычей углеводородного сырья, а вместо этого даже некогда вполне успешные и процветающие предприятия либо закрываются, либо находятся на грани банкротства. Новые условия аренды лесосек сократили количество мелких предпринимателей в том же Усть-Кутском районе с сорока трех до шести. Причины сокращения лесопереработки в регионе различны, но, в основном, они кроются в несовершенстве существующего Лесного кодекса.

Пик лесозаготовки в Иркутской области пришелся на девяностые годы прошлого столетия, когда в лесу не работал разве что ленивый. Не составляло особого труда взять в аренду лесоделяну, при повальном сокращении работающих предприятий найти свободный железнодорожный тупик и погрузочный кран, а за круглый лес давали хорошую цену в Японии и Китае. Тогда же в массовом порядке в Усть-Кутском районе стали открываться и перерабатывающие предприятия: «Янтальлес», «Микура», «Леналессервис», «Велес», «Усть-Кутский лес» и другие. При этом активно работали и мелкие заготовители, им было куда сбывать заготовленный лес. И это были не пришлые инвесторы, на которых принято уповать, как на спасительную и движущую силу российской экономики, а местные лесопромышленники, чьи предприятия были зарегистрированы здесь же, и налоги они платили на той территории, где располагались фирмы.

Первый гром грянул, когда бывший президент В.В. Путин вдруг озаботился тем, что негоже де отправлять на экспорт круглый лес, нужно перерабатывать его здесь, на внутреннем рынке.

Намерения за этим стояли благие: рост перерабатывающей промышленности, новые рабочие места, налоги в казну… Но не зря гласит народная мудрость, что благими намерениями выстлан путь в ад. На тех пилорамах, что во множестве существовали тогда на лесоперерабатывающих предприятиях, пиломатериал экспортного качества получить было практически невозможно. Поэтому часть лесозаготовителей, будучи не в силах вытянуть финансовое бремя модернизации, просто «загнулась». Выжил тот, кто просчитал перспективу и заблаговременно вложил средства в приобретение современного перерабатывающего оборудования. Можно, конечно, обывательски позлорадствовать и сказать: невелика беда в том, что их стало меньше. Действительно, в масштабах даже Иркутской области исчезновение нескольких десятков предпринимателей – капля в море. Но не стоит забывать, что за ними стояли наемные рабочие, их семьи, которые остались без средств к существованию. И стоит ли после этого удивляться росту количества незаконных рубок. А что еще оставалось делать жителям тех населенных пунктов, где лесозаготовка являлась основным или даже единственным способом зарабатывания денег.

С введением высоких пошлин на экспорт круглого леса еще часть лесозаготовителей прекратила свое существование, потеряв возможности сбыта, ведь на внутреннем рынке лиственные породы – береза и осина – практически не пользуются спросом, в отличие от ситуации в Германии или той же Финляндии.

В Усть-Кутском районе не один год ведутся разговоры вокруг инвестиционных проектов ТСЛК и Осетровского ЛДК. Первый худо-бедно, но движется к своему завершению, правда, за пять-шесть лет здесь успело смениться несколько руководителей, строительство не раз приостанавливалось, рабочие бунтовали по поводу задержки заработной платы. Кому выгодно такое строительство, вопрос интересный, но без должного расследования вряд ли можно ответить на него. Второй проект и вовсе, похоже, никогда не будет реализован, во всяком случае оборудование, которое должно было перерабатывать древесину на Осетровском ЛДК, давно успешно работает в Красноярском крае, а ЛДК занимается перевалкой грузов на Север на территории и мощностях некогда Центрального грузового района ОАО «Осетровский речной порт», превратившись в конкурента того же ОАО «ОРП». Вот такие рыночные отношения при полном попустительстве государства! Правда, и винить инвесторов Осетровского ЛДК не приходится, поскольку прежнее руководство Иркутской области не нашло возможности выделить инвесторам необходимую лесосырьевую базу. Под вполне благовидной причиной их не допустили до участия в лесных аукционах, которые выиграли совсем другие лица, и с тех пор ни слуху ни духу ни о победителях аукционов, ни о том, как они распоряжаются полученными арендными участками. Об этом также можно говорить после соответствующего расследования. Беда в том, что в государстве нет заинтересованных в таких расследованиях лиц. Те из предпринимателей, кто пытался добиться справедливости, столкнувшись с нашей правоохранительной системой, либо отказались от своих намерений, либо ходят по кругу в ущерб себе и своим предприятиям. Ведь жаловаться на коррупцию в коррумпированном обществе – все равно что плевать против ветра.

Сейчас идут разговоры о создании еще одного крупного лесоперерабатывающего комбината в Братске, но, учитывая опыт Усть-Кута, появляются опасения, что все так и останется разговорами по причине того, что вновь построенным мощностям просто нечего будет перерабатывать. Деревья не картошка: чтобы вырастить полноценный товарный лес, потребуется не один десяток лет.

Государственные структуры Лесного агентства как раз и должны анализировать, прогнозировать состояние лесного хозяйства, выходить к предпринимателям с конкретными предложениями, в которых будет учтено все: от наличия запасов лесосырья до необходимой инфраструктуры. Ведь не секрет, что лесоделяны, где можно вести промышленные заготовки, все дальше и дальше от пунктов его переработки и перевалки. И прежде чем получишь прибыль от продажи, необходимо сначала потратиться на строительство тех же лесовозных дорог. Дерево, чтобы оно превратилось в товар, должно пройти длинный путь от момента, когда его спилят, до того, когда оно будет превращено в пиломатериал. И транспортная схема доставки леса может существенно влиять на конечную стоимость леса и пиломатериалов. Самый дешевый путь – это верхний склад, где ведется заготовка, автотранспортом - на нижний склад, где идет его отгрузка потребителям или дальнейшая переработка. Но сколько предприятий могут сегодня похвастать наличием такого оптимального варианта. У того же ТСЛК основные площади лесосырьевой базы находятся в Киренском районе, значит, чтобы доставить его к причалу в Усть-Куте, необходимо будет перегружать с автотранспорта на речные суда. А чтобы привезти лес к тому же Братску, понадобится еще и железнодорожный транспорт. Не стоит говорить, что это приведет к удорожанию конечной продукции. Но, похоже, никого это не волнует. Расчет на то, что все равно найдется тот, кто готов выложить какую угодно высокую цену. А то, что строительные материалы недоступны широким массам населения, что тормозит то же строительство индивидуального жилья, это тоже, похоже, не волнует наше правительство.

Конечно, рано или поздно найдутся инвесторы, которые поймут, что выгодно строить лесоперерабатывающие комплексы в том же, например, Киренском районе. Но чтобы подтолкнуть инвестора к активным действиям, необходимо, чтобы кто-то обозначил все затраты и все выгоды, которое принесет это предприятие. Этим могло бы заняться Министерство лесного комплекса, но для этого нужны специалисты, которые досконально знают лесное хозяйство и заинтересованы в эффективном функционировании лесопромышленного комплекса. Правда, такое возможно, когда госслужащие больше заинтересованы в выгоде государства, понимая, что благосостояние страны неизменно ведет к благосостоянию и его граждан. Увы, в нашем государстве больше озабочены извлечением собственной выгоды, а реальность такова, что чрезмерные доходы отдельных граждан не способны обеспечить устойчивое развитие и благополучие государства в целом.

Бескрайнее море тайги - и такое же бескрайнее море проблем, с которыми сталкиваются и лесоустроители, и лесопромышленники. Решить их смогли бы компетентные специалисты, глубоко знающие лесное дело, душой болеющие за его процветание. Но, увы, на ключевые посты в нашей стране назначают не специалистов, а «экономистов», готовых обеспечивать всего лишь режим оптимизации, иными словами, выживания, но никак не развития. Негативные последствия такого государственного управления видны уже сегодня. Руководитель Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов, академик РАН, Александр Исаев, выступая на слушаниях в Общественной палате, сказал: «Лесные ресурсы в стране используются крайне слабо и неэффективно. Мы потеряли лесную службу - 80 тысяч человек - потеряли возможность контролировать ситуацию с лесом в регионах и получили массовые вырубки леса». Об этом говорится и в документах палаты, опубликованных к слушаниям по проблемам рационального использования водных и лесных ресурсов: «Новая организация управления лесами, сложившаяся в рамках административной реформы, основанная на разделении полномочий по управлению лесом, как имущественным комплексом, и по контролю (надзору) за использованием, охраной, воспроизводством лесов не во всем себя оправдала. Следует возвратиться к обсуждению вопроса о целесообразности воссоздания такой службы, совмещающей в себе все полномочия, необходимые для успешного выполнения функций государственного управления лесами, реализации национальной лесной политики, организации лесной науки и выполнения международных обязательств РФ».

Специалисты лесоустройства, много лет проработавшие в лесной отрасли, с самого начала принятия нового Лесного кодекса предупреждали, что он подготовлен людьми несведущими и ничего хорошего его принятие не принесет. Практика подтвердила их опасения. Лесопромышленники, которые действительно хотят работать и развивать лесопромышленный комплекс, также не в восторге от существующих сегодня правил игры на лесном рынке. Правил, которые крупные предприятия ставят на грань выживания, а средний и мелкий лесной бизнес и вовсе ликвидируют как таковой. В выгоде пока лишь те, кто имеют деньги и доступ к лакомым кускам сырьевых баз, которые они могут перепродавать и сдавать в субаренду. Но такая ситуация, повторюсь, делает богаче отдельных граждан, но никак не государство в целом.

Вера Таюрская

Автор выражает благодарность за помощь, оказанную в подготовке материала, председателю комитета по охране окружающей среды, природным ресурсам и экологическому контролю УКМО В.В. Морозову, директору Территориального управления агентства лесного хозяйства Иркутской области по Усть-Кутскому лесничеству Н.Г. Коротаеву, директору Каймоновского лесхоза Д.В. Разъдьяконову, депутату Думы УКМО Т.А. Климиной.