ЖИТЕЙНАЯ ИСТОРИЯ

Андрей Антипин

ЗАДЕЛЬЕ

Повесть вторая

Продолжение

- Я ему говорю: зачем тебе заглушка? У вас же там есть на двадцать пять! - рассказывал Борька, пребывая в роли человека, который вывел Упоровых на чистую воду. Он нисколько не тяготился своим новым положением, но и особенно не важничал перед мужиками. - А он - рукой так: мол, для дела... Пошёл, короче, вилять...

- Я его повергну наземь! Как Мадеева... Рассказать, как мой оказался в нокауте? Сидим раз с этим кроликом, выпиваем...

- Галя, моя хорошая, поспокойней только!

Мадеиха с тоской посмотрела на старуху.

- А кого ждём?

- По-людски подойти, сказать...

- Нету их! Вишь - тихо, а то только топот стоит. Они же без тапочек, голыми ногами по дому ходят. Везде ковры, ковры!

- Говорят, даже не потолке ковры!

- Ну это врут. Но полах есь, а чтобы на потолке... Побежит Тамарка на кухню, дак пятками всю бошку мне исстучит!

- Сейчас сколько? Полшестого? Комхоз до шести работает, а он, я видела, за Дашкой в садик пошёл...

- Залезти самим да посмотреть?

- Вы знаете - нет, что такое УК?!

- Не приведи Господь самому злому татарину жить с ними на одной ограде!

- Как залезете, так и сядете! Не со-ве-ту-ю!

- Никто и не собирался! – плеснула руками цыганка. - Так сказали, папка, а вы уж рады прицепиться...

- Я вас, дураков, учу! Чё вы знаете?

- Тихо! Загомонили! – урезонивала старуха делегатов от соседних квартир. - Ишо не решили ничё, а время идёт! Шебуршать только!

Палыч в разговоры не вступал, не чая перекричать общую бузу. Его мучили сомнения, о которых он до поры молчал, но когда возникла пауза, робко заговорил:

- Может не ходить, всем-то? Я бы один сходил да поговорил. Алдар бы меня послушал...

- Иди-иди! - иронично поддакнула старуха, вылавливая со дна тарелки огуречный пятак. - Давай, унижайся! Им двоим столь годов нету, сколь тебе одному, а ты будешь стоять у них в дверях, как просящий... Не смей, Колымеев, или я драться с тобой буду!

Мадеиха потрясла в воздухе кулаком:

- Не унижайся, дядя Володя! Я этого малахольного...

- Осторожней ты, Галька! - стряхивая с плеча мадеевскую руку, воскликнула цыганка. - Распустила клешню...

- ...буду делать! Ты смотрел вчера документальный фильм о советском боксёре? Валерий… как он?..

- Мы не за ихним идём, а за своим! - на подбородок Августины Павловны скользнуло огуречное семечко. - Скажу: либо ты, гад, подключаешь наш... нас, либо я иду к прокурору!

- Понпен... По-пен-чен-ков?!

- Правильно, баба Гутя! Семечко убери вот здесь... Какое он имеет право?

- Правов не имеет, Лара! Вот они и пускай тогда подумают... А я могу! Я, дура, не пошла, когда они меня с угольником подкузьмили, а надо бы было. Тогда бы прижучила хвост, они бы, может, щас так не зарывались...

- А с чего началось?

- Началось, Боречка, с угольника! Заграбастали в свои руки - а нам с Колымеевым как? Под кровать его ложить? Потом машина эта проклята...

- Он, вроде, нормальный мужик был. Раньше мимо идёт - за руку подойдёт поздороваться, а сейчас и кивнуть иногда забудет...

- Алдар-то?! Не замечал никогда. Он - ёкко санай! - всегда со мной за руку здоровается...

Татарин, сидя на корточках у раскрытой на улицу двери, куда он перебазировался, дабы услышать, если не через огород, как обычно, а в ворот придут Упоровы, услышал и закричал:

- Труха - а не мужик! Тамир так делает?!

- Тихо бздит, да вонько пахнет! - подтвердила старуха.

- Стал строить баню впритык с мои забором, я ему по-дружески говорю: или скат крыши делай в свою сторону, или вешай желоб! Сделал он, нет?! - Татарин согнул правую руку в локте. - Вот он сделал! Теперь как дождь - вся вода с крыши катится на мой забор. Это - как?! Доски, поперечины гниют - так?!..

- Много сгнило у тебя от дождя! - подковырнул Чебун, с полуопущенными веками уставившись на татарина. - Что, у нас каждый день дождь?!

- Старик! Тебе бы на забор лило?!

- Я бы...

Досказать Чебуну не пришлось: старуха, выглянув в окно, негромко вскрикнула:

- Вон они возвращаются по огороду! Сзади она идёт, а впереди он, как пленник!

- Щас мы их уделаем!

- Только спокойно! - оправляя искомканный от сиденья подол, усмирила Колымеева, как только хлопнула упоровская дверь: зашла в плашку. - Я буду тонко говорить, а вы деликатно молчите!

Гуськом, похохатывая, выкатились из дома.

На крыльце Чебун остановился, будто притворить дверь, да подозрительно замешкался.

- Ну чего ты там?! - напяливая на ноги галоши, нетерпеливо окликнула старуха. - Брось ты её! Или чего ты?

Чебун озлобился.

- «Чего»?! Пойду, мол...

- Ну, дед! - присвистнула Мадеиха.

- Вы тут, гляжу, и без меня! - пресекая попытки самустить его на сомнительное дело, строго сказал Чебун. - А у меня убору много... Телку, вон, сена надо задать...

И ушёл.

С уходом Чебуна чувствовали себя не так уверенно, словно старик, уходя, внёс злорадную порчу в коллектив. И сама старуха уже не совсем надеялась на успех задуманного, однако и отступать не собиралась. Она первой сошла с крыльца, а уж за ней потянулись остальные. Позади всех, робея, как Чебун минутой ранее, плёлся Колымеев - как на великий позор.

У двери Упоровых замешкались.

- Ну, Господи, благослови! - старуха с силой нажала на пупок звонка. - Не робейте перед ними. Это не мы, а они стыдиться должны. Мы такими делами не промышляем...

В квартире мягко проухал электрический голос совы. Потом кто-то торопко пробежал через весь дом, стуча ногами по полу, и дверь растворилась.

Открыла сама Упорова, запахиваясь в домашний халат. На лице Тамары - плохо смытые белила, а брови с размазанной чёрной тушью вблизи показались старухе узкими и жалкими, как у крысы. В кудряшки закрученные волосы запали за душки таких же больших, как у Колымеевой, очков. Тамара, не выпуская дверной ручки, с опаской глянула на стоявших за спиной старухи, на Палыче, точно выделяя отдельно, задержала взгляд. Старику показалось, что в этот момент между ним и миром рухнул важный мосток, до поры удерживаемый им от развала.

- Здрасьте! - вежливо поздоровалась старуха, на всякий случай, чтоб Тамара не захлопнула перед её носом дверь, схватившись за скобку с внешней стороны. - Вы нам воду случайно не перекрывали?

- Какую воду? - глаза Тамары свелись в нули. Начиная что-то понимать, она позвала: - Алдар! Пойди сюда сейчас же... - И снова повернулась к старухе. - Так какую, говорите, воду мы у вас перекрыли?

- А холодну, - Августина Павловна выдержала тяжёлым оловом налитый взгляд. - Которая по трубе на пя-тнад-цать бежит!

Тамара окончательно оправилась от изумления.

- На пятнадцать? Или на ноль пять?!

- Тамара! Давай по-хорошему! - выступила наперёд старухи цыганка. - Зачем вы так делаете? Взяли и перекрыли воду старикам. Это ж не дело!

- А ты видела, что мы перекрыли?!

- Думаешь, Тамир - дурак?!

Старуха решила, что негоже дышать в чужие затылки, когда о них со стариком заваруха, оттиснула цыганку, снова становясь против Упоровой.

- Я тебе нисколь зла не желаю, Тамара! - дрожащим голосом заговорила Августина Павловна. - Хоть ты и наговариваешь на меня, что я у тебя коров сглазила... Мне, между прочим, прокурор сказал писать заявление. «Если, - говорит, - не подтвердится, што вы её коров сглазили, мы ей накрутим хвост...».

- Хоть два пишите! - отреагировала Упорова. - А только у Зорьки как упало молоко в конце мая, так до сих пор - литра-две за день. А у меня никогда коровы меньше ведра не давали!

- Так баб Гутя-то тут при чём? - глядя на уставленные на него глаза Мадеихи, точно сверяя по ним, правильного направления он держится или нет, негромко сказал Борька. - У нас батя тоже больше двух... ну пусть трёх! литров не надаивает. Так нам теперь всех обвинять, что ли? Ты интересная, одноклассница!

- А у нас с Ренатой Александровной не так?! Я уж и титьки солидолом мазал, думал, может, от рубцов больно... А она всё равно немного даёт мне!

- Кто? Корова или Рената Александровна?!

- Да тихо, Галька! Мы куда-то не туда завернули... - Цыганка, требуя порядка, назидательно подняла руку. - Давайте по существу вопроса...

- Дак никто не спорит, давайте...

- И я не спорю! Я только говорю, что если нас будут немного обыгрывать, я что-нибудь сломаю...

- Только попробуй! - с натянутыми на горле жилами пригрозила Упорова, с брезгливостью глядя на непритязательную одежонку Мадеихи. - Я тебе быстро оформлю проживание в одном месте...

- То есть на казённых харчах?

- Ну тихо же, Галька!

- Действительно, помолчи!

- Я ей, видно, анекдот не рассказывала, - не слыша никого, огорчилась Галька. - Сёдни утром свежий из Москвы получила. Короче, подходит Бугай к Очкарику и без слов бьёт его по роже. Очкарик - в нокаут! «За что ты его?» - спрашивают Бугая. «Ничего, - говорит, - при его умственной занятости полезно!»

Наконец вышел в кухонном клеёнчатом фартуке Алдар.

- Мы у вас воду не перекрывали, это вы что-то путаете! - с места в карьер начал бурят (он подслушивал из сеней). - Недопили, наверное, а теперь бегаете...

Борька завозился, пробуя освободиться от рук цыганки. Лара крепче сдавила Борькин локоть и что-то горячо зашептала ему, приблизившись губами к самому уху.

- А ты нам наливал?! - крикнул младший Чебунов, исподлобья глядя на Алдара.

- Я чё тебя, Чебун, поить буду? Видишь ты какой... деловой! Я же не слепой, вижу, что поддали.

- Кому какое дело до чужого тела? - удивилась Мадеиха, дала Упоровым установку к будущей жизни: - Есть своё - и чешись!

- В общем, так, - Августина Павловна отпустила ручку. - Или вы включаете воду, или я пишу заявление прокурору! Выбирайте одно из двух. Мы уйдём, но если через пять минут воды не будет...

- Воды не будет ни через пять, ни через десять минут! Потому что я тут ни при чём! С чего вы взяли, что это я перекрыл?!

- Да ты ж у меня заглушку брал! - вскипел Борька.

- Я её для бати брал, можешь у бати спросить!

- А почему тогда воды у них нет?! Что с твоей бани на мой забор льётся, мы потом поговорим... Но у них-то почему воды нет?!

- А я откуда знаю! Звоните в комхоз...

Мадеиха, успокаивая цыганку, не отпускавшую мужнин локоть, подтолкнула Борьку в спину, и тот вышел вперёд, встал нос к носу с Алдаром, который возвышался над Борькой на полголовы, ибо стоял на пороге.

- Я скажу, почему нет!

- Ну?

Алдар смотрел сверху вниз.

- Ты заглушку у себя в подполье вварил в систему и перекрыл им воду. Потому что из колодца-то на ваш дом поступает! И у Мадеевых есть...

- У нас есть! Кто не верит, я могу провести популярную искурсию...

- И у Акиньшиных есть!

- Только у Колымеевых нету! Вот так да!

Бурят внимательно слушал Чебунова, переглядываясь с женой. Эти переглядывания, как вражеские письма, перехватывала старуха, но смысла их распознать не могла. Удовлетворённая словами Чебунова и уверенная, что против таких выводов не пойдёшь, старуха без злорадства попытала у Тамары:

- Ну что ты теперь на это скажешь? Я дак просто горю желанием послушать...

- Объясни им, дорогой! - надменно сказала Тамара, а старуха хокнула: «Дорогой! А холку перегрызла хуже, чем псу шелудивому!». - А я пока пойду воду на полив включу...

- От же змея! - не утерпела старуха.

Словно горсть песка бросила Тамара в глаза старухе:

- От змеи слышу! Вы же старая маразматичка!

- Кто?!

- Ма-ра-зма-тичка!

- Ну, ты, Тома, тоже... Зачем же такие слова?

Когда за Тамарой захлопнулась дверь, Алдар, точно всё это время только и ждал ухода жены, по-свойски напустился на Борьку:

- Ты чё, Борька?! И себе мозги паришь, и другим! Если бы я перекрыл воду тёте Гуте, как бы вода тогда поступала в другие квартиры?! Ведь есть вода у Акиньшиных с Мадеевыми?

- Дак есь, мы не спорим...

- Ну вот, тётя Гутя. Там ведь она дальше в трассу идёт и - к другим домам... По-вашему, выходит, что трасса на моей квартире заканчивается?!

Все разом притихли, сражённые простым и увесистым, как дорожный камень, доводом Алдара. Старуха, ища поддержки, уставилась на Борьку, но тот, сам потрясённый не меньше, не находил возражения.

Только Колымеева не пробрала речь бурята, на которого Палыч поглядывал с грустью. Сам он дойти до его положения не желал бы - «Как в яму свалиться!». Он вспомнил, как однажды поздним вечером носили в квартиру Упоровых трубы, тогда как все подводы уже были подсоединены. Верно, сварили новую перекидку и, проведя по подполью в обход колымеевской квартиры, врезались в акиньшинскую трубу.... (Знала бы старуха, сегодняшний разговор с Акиньшиной повернула бы сообразно!). Где было расслышать эти работы за общим шумом? Вот и оказывались они со старухой у Тамары на крючке: захотят - пустят воду, а нет, то всё равно будет поступать в другие квартиры, поскольку идёт по тайной трубе. А на их квартиру - тут Борька прав - бурят сделал заглушку, которую и перекрыл...

Молчание стало невыносимым, и за Борьку вступилась старуха, махнув на всё, пошла против железной логики:

- Я своё слово ска-за-ла! Или-или! Всё.

Алдар, изумлённый и растерянный, вздохнул.

- Тёть Гуть! Подумайте сами?! Ну... как! Вот как?! Объясните? Мне же тоже... с вашей стороны получается - клевета... - неуверенно закончил бурят.

- Ах, я поклёпом занимаюсь?! - ахнула старуха. - Да как тебе таки слова в горло полезли? То коров я сглазила, то... да завтра же иду к прокурору!

- Не виноват он, Гутя! - хватая удивлённые взгляды и больше всего беглый взгляд бурята, не вытерпел старик и вышел из-за прикрывшей его своей тушей Мадеихи. - Он, Гутя, не виноват!

Палыч вспотел от откровения и громче повторил из корысти остаться человеком, не предавшим с надеждой устремлённых на него глаз:

- Не виноват он! Мы немного ошиблись. Борька сделал ошибку и я, конечно... Нет там никакой заглушки! Сама разбери. Он ведь правильно говорит: как бы вода к другим домам пошла?

...Стали расходиться, косясь на Борьку, который не знал, куда запропаститься от стыда. Мадеиха, огорчённая мирным разрешением конфликта, напоследок предупредила:

- Телеграфируйте, когда станете людьми! Нет телеграфа - по башке друг другу стучите!

Наголову разбитая, наглотавшись спасительных микстур, Августина Павловна чистила в кухне картошку, когда распахнулась дверь и Тамара бросила через порог голубые бумажки.

- Подавитесь своими деньгами!

Старуха, не разбирая, в честь чего возвращены деньги, хотела швырнуть бумажки обратно, однако подумала и решила: проклятье не дым - глаза не выест. И убрала деньги в горку.

X

Огненным тележным колесом, опрокинутым ребятнёй под гору, прокатился по посёлку месяц июнь, одарив напоследок дымным чихом грозы, которая прошла над степью отголоском бурно и пьяно отгремевшего Сурхарбана. На бурятских гуляньях Галька Мадеиха, подвязав пузо шарфом, посрамила хвалёных закулейских борцов, однако в финале, после бокового броска толстомясого бурята из Хорёт, уступила призовое место и от обиды крепко набралась в первой шашлычной, откуда её вскорости попросили и даже сопроводили под руки. Старик Чебун втридорога загнал организаторам праздника два стегна коровьего парного мяса и бочонок невыложенного сала * , которое разгневанные буряты вернули ему с позором - не только в степь, где проходило пиршество, но и за ворота долго не казал носа купец. Два дня ревела музыка на все лады, покрывая иные звуки, две ночи трещал штакетник у клуба, куда, одурев от жары, сползались под вечер разморенные от солнца и выпитого толпы, то и дело сцепляясь собачьими сварами от скуки и безыдейности существования.

* Невыложенное - т.е. сало некастрированного борова, имеющее специфический запах и вкус (прим. автора).

Продолжение следует.