4 мая 1917 г. Л. Д. Троцкий вместе с семьей и очередной волной эмигрантов прибыл в Петроград. Его встречали Урицкий, Карахан, Федоров. На Финляндском вокзале состоялся митинг, на котором Троцкий призвал к перманентной революции.
Прямо с вокзала он направился в Таврический дворец, где заседал исполком Петроградского Совета.
По предложению большевистской фракции Троцкого включили в состав исполнительного комитета, как председателя Петроградского Совета 1905 г.
Чхеидзе и Чернов пошли на этот шаг неохотно, но и эсеры, и меньшевики понимали, что игнорировать бывшего председателя Совета столицы первой революции невозможно. Впоследствии Троцкий вспоминал: «…Решено было включить меня с совещательным голосом. Я получил свой членский билет и свой стакан чаю с черным хлебом».
Петроград тех дней бурлил. Митинги не прекращались. Все вожди революционных партий охрипли от говорильни.
Особый спрос был на ораторов большевистской ориентации. Ленин, Луначарский, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Урицкий, Федоров, Подвойский и многие другие были нарасхват.
Демократическая, народная революция пробудила у простого народа жажду политической полемики, ярких слов, созвучных настроению толпы.
Митинги проходили при скоплении сотен, а иногда и нескольких тысяч людей. Митинги шли на кораблях, в воинских частях, в цехах заводов, в цирках. Выступали не только большевики, но и их противники. Умение ораторов зажечь сердца людей очень ценились во всех партиях. Особое место в Петрограде в то время занимали митинги в цирке «Модерн». На эти митинги чаще других приглашали Троцкого. Его умение говорить ярко, образно и, главное, созвучное людям, нравилось слушателям: рабочим, солдатам, труженицам-женщинам, подросткам с улицы.
Троцкий, вспоминая эти митинги, так описывал свои ощущения: «Никакая усталость не могла устоять перед электрическим напряжением этого страстного человеческого скопища. Они хотели знать, понять, найти свой путь. Моментами казалось, что ощущаешь губами требовательную пытливость этой слившейся воедино толпы».
3.VI.17 г. открылся I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. на этом съезде большевики были в меньшинстве (из 822 делегатов - 285 эсеры, 248 – меньшевики, 108 – большевики).
Съезд при такой расстановке политических сил большинством голосов поддержал Временное правительство и его решимость организовать наступление на фронте. Армия не была готова, но буржуазии нужны были военные успехи, чтобы заручиться поддержкой стран Антанты.
Керенский разъезжал по фронту, заклинал, угрожал, становился перед солдатами на колени, целовал землю. Обманув армию дешевыми эффектами, он добился решения о наступлении.
Керенский и буржуазное правительство, совместно с «оборонцами» и эсерами Совета рассчитывали: если будет успех – укрепится власть Временного правительства и авторитет упомянутых партий, а если нет, то можно обвинить большевиков в подрыве духа армии, в разложении общества.
Крах наступления был неизбежен. Правительство и генеральный штаб использовали это в своих интересах. Рабочие, солдаты, матросы вышли на демонстрацию против правительства. 4 июля демонстрация была расстреляна. Ленина и его соратников обвинили в сговоре с Германией. Генеральный штаб предъявил «документы» о «Ленине-шпионе». Правительство отдало приказ об аресте Ленина и ближайших его сторонников. Арестованы Каменев, Луначарский, Троцкий. Ленин с Зиновьевым скрываются на станции Разлив. Разгромлены штаб большевиков в дворце Ксешинской и типография «Правда».
Эсеро-меньшевистский Совет объявил Керенского «спасателем революции».
Ленин заявил о конце двоевластия и предложенил снять лозунг «Вся власть Советам!». Но Троцкий посчитал, что расстановка сил не столь драматична, т. к. Совет даже в этих условиях, в ослабленном виде, продолжает оказывать воздействие на правительство.
Так например, ЦИК Советов смягчил удар по большевикам, разрешив санкции только против отдельных лидеров, сохранив партию. Центральные и местные структуры РСДРП(б) благодаря этому избежали разрушения и, не встречая жесткого отпора властей, вскоре вновь оживили свою работу, в т. ч. по изданию массовыми тиражами большевистских газет и журналов.
Состоялся, хотя и полулегально, VI съезд партии большевиков.
Политический доклад на нем должен был делать Троцкий, но в связи с его арестом доклад сделал Сталин.
Съезд взял курс на подготовку социалистической революции. Фактически идея Троцкого о перманентной революции, высказанная им в эмиграции после 1907 года, находит свое воплощение в указаниях В.И. Ленина: «О задачах революции», «Кризис назрел», «Большевики должны взять власть».
Корниловский мятеж подтолкнул массы рабочих, солдат и сам Петроградский Совет к большевизации. 31 августа Петроградский Совет впервые принял сторону большевиков. 4 сентября Троцкий освобождается из «Крестов», и он сразу направляется в ЦИК Совета. 9 сентября Троцкий избирается председателем Совета. 12 октября по его предложению создается Военно-революционный комитет, в который вошли большевики Подвойский и Антонов-Овсеенко. Во главе комитета Троцкий поставил эсера П. Лаземира, чтобы не раскрывать истинных целей комитета – подготовки и проведения вооруженного восстания. 16 октября в комитет вошла группа большевиков, избранная на заседании ЦК партии как ВРЦ.
Военно-революционный комитет развернул огромную по масштабам работу по подготовке восстания. Был установлен контакт с большинством воинских частей столицы. ВРК направил туда своих комиссаров. Вся Красная гвардия из рабочих была подчинена ВРК. 200 заводов, полтора десятка районных комитетов располагали 30 тысяч вооруженных людей (6 тысяч человек приняли активное участие в восстании).
18 октября военная комиссия Петроградского Совета организовала собрание уполномоченных полковых комитетов гарнизона. Большинство комитетов выразило недоверие правительству, подозреваемому в намерении сдать Петроград, как революционную столицу, немцам и перевести правительство в Москву (угроза такого шага была реальна, т. к. 21 августа Временное правительство без боев сдало немцам Ригу).
Но одно дело - готовность защищать революцию и совсем другое – заставить гарнизон принять решение о поддержке резолюции ЦК партии от 10 и 16 октября о вооруженном восстании.
Троцкий так комментировал ситуацию: «Гарнизон был многочисленным, но не хотел драться. Отряды моряков не обладали нужной численностью. Красной гвардии не хватало умения». Таким образом, за 2 дня до открытия II съезда Советов (планировалось первоначально начать работу 20 октября 1917 г.), ни даты, ни способа проведения восстания еще не были определены.
Однако восстание ни для кого не было секретом. 17 октября меньшевистский журнал опубликовал статью, что среди большевиков идет обсуждение некоего письма о необходимости восстания. А 18 октября газета М. Горького «Новая жизнь» опубликовала статью Каменева, осуждающего идею вооруженного восстания. Эти статьи взволновали общественное мнение. В.И. Ленин требовал исключения из партии Каменева и Зиновьева, но ЦК с Лениным не согласился. Сталин назвал этот конфликт «бурей в стакане воды», сославшись на то, что Зиновьев и Каменев обещали никоим образом не мешать осуществлению решений ЦК.
В Петроградском Совете Троцкий был подвергнут настоящему допросу меньшевиками и вынужден был слукавить, заявив, что восстание не предусмотрено большевиками, но они полны решимости защищать съезд Советов от любых контрреволюционных вылазок. Таким образом, подготовка большевиков выглядела «законной».
21 октября гарнизон столицы уведомил ВРК о готовности идти за большевиками. ВРК тут же обратился к населению Петрограда с воззванием, предупреждающим, что без подписи ВРК никакая директива гарнизона не будет действительна.
Керенский решил начать действовать. Утром 24 октября он отдает приказ о закрытии типографии большевиков, но юнкера были выброшены подоспевшим отрядом красногвардейцев.
Для разработки плана действий в Смольном срочно собрался ЦК партии, без Ленина. В восстании должны были слиться 2 самостоятельных потока:
1) государственный переворот, организованный Петроградским военно-революционным комитетом от имени Петроградского Совета, чтобы защищать революцию;
2) пролетарское восстание под руководством Военно-революционного центра.
Видимость этих двух этапов операции – оборонительного и наступательного - должна быть выдержана до конца.
Вечером 24 октября, не встречая сопротивления, Красная гвардия и несколько воинских частей, действуя от имени Петросовета, захватили невские мосты, почту, телеграфы, вокзалы. Через несколько часов город перешел под контроль восставших. Оставался Зимний дворец, где собралось Временное правительство.
Утром 25 октября Керенский бежал из города на машине американской миссии.
В 10 утра 25 октября ВРК (по инициативе Ленина) опубликовал воззвание, в котором говорилось, что правительство низложено и что власть перешла в руки Петроградского военно-революционного комитета. Это заявление до взятия власти II съездом Советов представляло собой настоящий государственный переворот.
Во второй половине дня 25 октября В.И. Ленин, появившийся впервые перед народом после июня, заявил на сессии Петроградского Совета: «Рабочая и крестьянская революция о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась. Угнетенные массы сами создадут власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат и будет создан новый аппарат управления в лице советских организаций. Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма».
Из зала кто-то крикнул: «Но вы предопределяете волю съезда Советов».
На это ответил как председатель Совета Л.Д. Троцкий: «Нет, именно рабочие и солдаты, восстав, предопределили волю съезда».
Когда открылся II съезд, то Маратов от имени всех меньшевиков осудил «военный заговор», организованный за спиной Советов. Им было сделано предложение о формировании правительства из всех социалистических партий. На это Троцкий ответил с иронией: «Народ пошел за нами, мы одержали победу, а теперь нам говорят: откажитесь от вашей победы, сделайте уступку, примите компромисс. С кем, я вас спрашиваю? С колеблющимися группами, которые нас оставили, а теперь делают нам предложения? Мы им говорим: вы – ничтожества и потерпели крах. Ваша роль окончена, идите же туда, куда вам предназначено: на свалку истории».
Меньшевики, эсеры и бундовцы покинули съезд. На съезде остались большевики и левые эсеры. По инициативе Троцкого съезд принял следующую резолюцию: «II съезд констатирует, что уход меньшевиков и эсеров является преступной и отчаянной попыткой лишить это собрание представительности в тот самый момент, когда массы стараются защитить революцию от контрреволюции».
Чуть позже съезд проголосовал за резолюцию, составленную Лениным, которая передавала «…всю власть Советам». Эта резолюция была чистой формальностью, ведь на самом деле власть уже находилась в руках большевиков, но она узаконивала результаты восстания и позволяла большевикам править от имени народа, т. к. другие партии, за исключением левых эсеров, покинули съезд.
Лев Троцкий в книге «Моя жизнь» так описывает свои отношения с В. И. Лениным в 1917 году: «Отношения Ленина ко мне в 1917 г. проходили через несколько стадий. Ленин встретил меня сдержанно и выжидательно. Июльские дни нас сразу сблизили. Когда я, против большинства руководящих большевиков, выдвинул лозунг бойкота предпарламента, Ленин писал из своего убежища: «Браво, т. Троцкий!»
По некоторым случайным и ошибочным признакам ему показалось затем, будто в вопросе о вооруженном восстании я веду слишком выжидательную линию. Это опасение отразилось в нескольких письмах Ленина в течение октября. Зато тем ярче, тем горячее и задушевнее прорвалось его отношение ко мне в день переворота… На другой день на заседании Центрального комитета Ленин предложил назначить меня председателем Совета народных комиссаров. Я привскочил с места с протестом - до такой степени это предложение показалось мне неожиданным и неуместным.
«Почему же?» - настаивал Ленин: - Вы стояли во главе Петроградского Совета, который взял власть». Я предложил отвергнуть предложение без прений. Так и сделали… После переворота я пытался остаться вне правительства, предлагая взять на себя руководство печатью. Возможно, что в этой попытке место занимала и нервная реакция после победы… У меня было то же чувство, что у хирурга после окончания трудной и опасной операции: вымыть руки, снять халат и отдохнуть… Но Ленин не хотел и слышать об этом. Он требовал, чтобы я стал во главе внутренних дел: борьба с контрреволюцией - сейчас главная задача. Я возражал и в числе других договоров выдвинул национальный момент: стоит ли, мол, давать в руки врагам такое дополнительное оружие, как мое еврейство? Ленин был почти возмущен: «У нас великая международная революция – какое значение могут иметь такие пустяки?» … «Революция-то великая, - отвечал я, - но дураков осталось еще немало».
Я завоевал на свою сторону Свердлова и еще кое-кого из членов ЦК. Ленин остался в меньшинстве… Но уходу моему в печать решительно воспротивился и Свердлов: туда, мол, посадим Бухарина. – Льва Давыдовича надо противопоставить Европе, пусть берет иностранные дела.
– Какие у нас теперь будут иностранные дела? – возражал Ленин. Но, скрепя сердце, он согласился. Скрепя сердце, согласился и я. Так по инициативе Свердлова я оказался на четверть года во главе дипломатии».
Распечатать 
